В шутку и всерьез Василий АКСЕНОВ РАССКАЗИКИ Один русский писатель, покинувший родину пример но в то же время, что и Аксенов, писал — не без некоторой ностальгической нежности: «. <...> Мы приехали оттуда, мы только что из этой страны, подарившей миру слово “советский”; мы еще помним ее запахи, вкус ее хлеба, синюю кромку леса на дальнем го ризонте, дожди, чмоканье луж и сосущую сердце дорогу. <...> Мы еще не забыли русский язык, не те кудрявые словеса, вычитанные из Даля, а ржавый, царапающий уши и горло язык подворотен, язык бюрократии и уголовного мира, язык, в который ушли, как в трясину, десять веков рус ской литературы и который точно позавчера появился на свет; язык людей, о которых трудно сказать, кто они: ни рабочие, ни крестьяне, ни народ — ни то ни се» (Борис Хазанов. <...> Во всяком случае, трудно себе пред ставить, чтобы он мог рассматривать этот язык как мате риал, скольконибудь пригодный для художественного творчества. <...> В самом деле: можно ли создать нечто худо 494 жественное на уродливом псевдоязыке, который «точно вчера появился на свет» и в который «ушли, как в тряси ну, десять веков русской литературы». <...> И уродливое словосочета ние вульгарного советского «новояза» — «затоваренная бочкотара», демонстративно вынесенное им в заглавие одной своей повести, можно рассматривать как своего ро да эстетический манифест. <...> «Я совсем атрофировал к нему отцовское отноше ние», — говорит один из персонажей той самой «Затова ренной бочкотары». <...> Про сыновей другого ее персонажа автор сообщает нам: «Они давно уже покинули отчие края и теперь в раз ных концах страны клепают по хозрасчету личную мате риальную заинтересованность». <...> А вот как разговаривают — в той же «Затоваренной бочкотаре» — интеллигентная учительница Ирина и ее возлюбленный Глеб: «— Давай и мы посвятим себя науке, Глеб, отдадим ей себя до конца, без остатка. <...> Надо было немно го поштудировать литературку, слегка повысить уровень, вырасти <...>