Поэзия Евгений Солонович И не вернулся шарик голубой * * * Февраль с короткого разбега впадает в март. <...> Ещ¸ зима — и солнце щурится от снега, скользнув по кривизне холма. <...> И солнце, и хрустальный куст, и верба в розоватой дымке, и щебет птахи-невидимки как истина из первых уст, и облако, и лыжный круг, ведущий под лесные своды, где истина — из первых рук, из материнских рук природы. <...> * * * Дождь смывает остатки угрюмой зимы, кладовые е¸ обнажая — тайны, взятые снегом московским взаймы до поры. <...> Тут и там проступает чужая жизнь следами сомнительной снежной поживы, откликаются, как на немое ау, стеклотара, окурки, презервативы откровенные, слипшиеся, б.у. <...> Его переводы из Данте, Петрарки, Ариосто, Джузеппе Джоакино Белли, нобелевского лауреата ЭуджениоМонтале и других итальянских поэтов отмечены рядом литературных премий, в том числе Государственной премией Италии в области художественного перевода, премиями «Венец», «Мастер», премией журнала «Октябрь». <...> И не вернулся шарик голубой * * * Календарное полнолуние ночь бессонную снова пророчит. <...> Кто скрывает привычно уныние, кто природе привычно перечит и, мурлыча мелодию сольную, телефонную книжку листает раз за разом, как ты, и в бессонную ночь придирчиво память латает, где с кириллицей вкупе латиница в частоколе арабской цифири… <...> * * * Чужие не запомнились дорогам, где ты прошла одна или со мной, где помолчать успели мы о многом — на все почти что темы до одной, где было вс¸ — и слякоть, и пороша (по Щипач¸ву), было, не отнять, где неподъ¸мная порою ноша казалась л¸гкой п¸рышку под стать, где, далеки от мысли о причале последнем, ты да я, да мы с тобой обречены молчать наперебой, о стольком навсегда не домолчали. <...> Заварить ча¸к пора, чайник в бабу ватную укутав, дочитать потом успею про ничевоков и обэриутов. <...> Жаль не дожили ни те, ни те до высоких нынешних запретов, чтобы вс¸ узнать о чистоте языка своих коллег-поэтов, чтобы затыкали заодно с нами уши в театральном зале, чтобы пикало <...>